Потеря стратегического партнера: как падение Асада повлияет на отношения между Китаем и Сирией?

В сентябре 2023 года президент Сирии Башар Асад прибыл с визитом в Китай и встретился с председателем КНР Си Цзиньпином. На встрече лидеры двух стран подписали соглашение о «стратегическом партнерстве». Однако всего через год в результате стремительного наступления оппозиции на Дамаск режим Асада пал, а сам он сбежал в Россию. Как потеря «стратегического партнера» повлияет на позицию Китая на Ближнем Востоке, и как он будет выстраивать отношения с новым правительством Сирии?

Отношения между Китаем и Сирией имеют давнюю историю. Сирия стала одной из первых арабских стран, установивших дипломатические отношения с Китайской Народной Республикой. Кроме того, она была одним из соавторов резолюции о том, чтобы именно КНР, а не Китайская Республика на Тайване, представляла интересы Китая в ООН, в том числе в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН.

И можно сказать, что спустя много лет эта инвестиция вполне окупилась, поскольку после начала Арабской весны и Гражданской войны в Сирии в 2011 году Китай поддержал режим президента Башара Асада. И как член Совбеза ООН, Пекин восемь раз накладывал свое право вето на резолюции СБ ООН, которые были связаны с конфликтом в Сирии и могли привести к свержению режима Асада, что является примечательным фактом, поскольку за свою историю он использовал это право лишь 16 раз. Так, в 2019 году КНР и Россия наложили вето на проект резолюции, призывавшей к прекращению огня в городе Идлиб, где армия Асада воевала с оппонирующими ему исламистскими группировками.

Пекин также напрямую оказывал помощь Сирии во время конфликта. Так, по данным Center for Operational Analysis and Research, помощь Китая в 2017 году резко выросла после победы сирийских войск в Алеппо, составив 54 млн долларов в сравнении с около 500 тыс. долларов в 2016 году. Кроме того, Пекин вложил большие деньги в сирийскую нефтегазовую отрасль – порядка 3 млрд долларов.

В январе 2022 году Башар Асад объявил о присоединении Сирии к инициативе председателя КНР Си Цзиньпина «Один пояс – один путь». А в сентябре 2023 году он посетил Китай, где как раз проводились Азиатские игры, и встретился с Си Цзиньпином. В ходе встречи Си Цзиньпин пообещал Асаду помощь в восстановлении страны после более чем 10 лет войны. И оба лидера заключили соглашение о «стратегическом партнерстве».

«Столкнувшись с международной обстановкой, полной неопределенности и нестабильности, Китай готов продолжать совместную работу с Сирией, твердо поддерживать друг друга, продвигать дружественное сотрудничество и совместно защищать международную справедливость и правосудие», — заявил тогда Си Цзиньпин.

Все это говорит о том, что Китай рассматривал режим Асада как одного из своих союзников на Ближнем Востоке. Но в то же время не стоит преувеличивать значимость этого «стратегического партнера» для Пекина.

С момента присоединения Сирии к инициативе «Один пояс – один путь» Китай не слишком охотно инвестировал в ее экономику, и, столкнувшись с угрозой вторичных санкций со стороны США, вообще отказался от некоторых своих проектов в стране.

Сирия также не является значимым торговым партнером для Китая. Пик торговли между двумя странами пришелся на 2011 год, когда ее объем составил около 2 млрд долларов. В 2022 году он составил лишь 541 млн долларов.

Пекин инвестировал значительные средства в сирийскую нефтегазовую отрасль, однако и здесь Дамаск неспособен покрыть его потребности в поставках энергоресурсов. Китай импортирует 47% необходимой ему сырой нефти из стран Ближнего Востока, в том числе около 25% – из Саудовской Аравии, за которой следуют Ирак, Оман и ОАЭ. Сирия же, чьи объемы добычи сырой нефти к августу 2024 года составили лишь 95 тыс. баррелей в день, никогда не была значимым для Пекина поставщиком энергоресурсов. Ее экспорт в Китай в 2022 году составил 2 млн долларов, причем основными товарами стали растительная продукция, мыло и моющие средства, а также оливковое масло.

Что же касается «стратегического партнерства», то Пекин заключил подобные соглашения с 16 из 22 стран-членов Лиги арабских государств, включая и противников режима Асада, включая Саудовскую Аравию и Катар. И с момента заключения соглашения в 2023 году Китай мало что сделал для дальнейшего развития отношений с Сирией.

Собственно, показательным фактом стала реакция Пекина на падение режима его союзника в декабре этого года. Пока силы сирийской оппозиции во главе с протурецкой исламистской группировкой «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ) наступали на столицу, Китай не оказал Асаду никакой поддержки, а после его свержения и бегства в Москву не занял четкой позиции в отношении будущего Сирии, отделавшись дежурным заявлением о том, что «судьбу и будущее Сирии должен определять сирийский народ». Также официальный представитель МИД КНР Мао Нин призвала «все участвующие стороны обеспечить безопасность китайским учреждениям и гражданам», и найти «политическое решение для скорейшего восстановления стабильности и порядка».

Таким образом, падение режима Асада не стало для Китая серьезным ударом, поскольку он не зависел от Сирии в торговом или энергетическом плане. В то же время свержение сирийского лидера может означать для Пекина потерю вложенных в экономику страны средств, а также еще раз демонстрирует ограниченность его влияния на Ближнем Востоке.

По словам старшего научного сотрудника Азиатско-Тихоокеанской программы Chatham House Уильяма Мэтьюза, для КНР «падение Асада действительно означает потерю дипломатического партнера». Он добавил, что «Хайят Тахрир аш-Шам», которая, вероятно, возглавит Сирию после свержения предыдущего режима, вряд ли будет заинтересована в тесных контактах с Китаем. Однако Пекин, скорее всего, постарается сохранить связи с новым правительством страны и, в том числе, рассмотрит возможности для сотрудничества.

Мэтьюз привел в пример ситуацию с исламистским движением «Талибан», которое в 2021 году свергло проамериканское правительство в Афганистане и управляет страной до сих пор. Китай смог выстроить отношения с новым правительством Афганистана и в январе этого года стал первой страной, признавшей представителя Талибана в Пекине в качестве официального дипломатического посланника в стране. Кроме того, в 2023 году многие китайские компании заключили сделки с талибским правительством.

Правда, ситуация в Афганистане и Сирии сильно отличается, поскольку пришедшие к власти в Кабуле талибы не связывали Китай с предыдущим режимом, как это может произойти в Сирии. Правда, в отличие от других союзников Асада, вроде Ирана и России, Пекин непосредственно не участвовал в войне и не отправлял свои войска на помощь Асаду, поэтому у новой сирийской власти нет причин полностью разрывать с ним отношения.

Китайские эксперты и дипломаты сообщили Reuters, что сейчас Китай займет выжидательную позицию, прежде чем признать новое правительство Сирии. По их словам, Пекин может использовать свой опыт и финансовые возможности для поддержки восстановления страны, однако его участие, скорее всего, будет ограниченным, поскольку в последние годы он стремится минимизировать для себя финансовые риски за рубежом.

«У Китая в 2024 году гораздо меньше денег, чем в 2013-2014 годах, когда была запущена инициатива «Один пояс – один путь», — сказал эксперт по отношениям КНР и стран Ближнего Востока из Университета Гронингена Билл Фигероа, — происходит очевидный пересмотр курса в сторону более безопасных инвестиций и снижения рисков для КНР в целом».

Что же касается влияния Китая на Ближнем Востоке, то он позиционирует себя как важного экономического и торгового партнера для арабских стран, а также как нейтрального игрока, способного добиваться примирения между враждующими сторонами. Так, в марте 2023 года при посредничестве Пекина давние соперники Иран и Саудовская Аравия заключили дипломатическое соглашение, открывающее путь к дальнейшему восстановлению отношений между ними. А в июле этого года также при его посредничества враждующие палестинские группировки подписали соглашение о «национальном единстве», которое предполагает создание единого правительства после завершения конфликта в секторе Газа.

Правда, китайские дипломатические усилия пока так и не привели к созданию правительства национального единства в Палестине, а в урегулировании войны в Газе главную роль сейчас играет Вашингтон, а не Пекин. И теперь падение режима Асада, которого Китай никак не поддержал, показывает, что его влияние в регионе все еще остается ограниченным.

«Возникло мнение, преувеличивающее возможности КНР влиять на политические события в регионе», – сказал старший научный сотрудник Atlantic Council Джордж Фултон. По его словам, падение режима Асада, которое рассматривается как ослабление влияния его главных союзников – Ирана и России, также бьет и по глобальным амбициям Пекина.

Поэтому главный урок, который Китай может извлечь из ситуации со свержением режима в Сирии, может быть в том, что он слишком сильно полагался на других его союзников, которые ничего не сделали, чтобы защитить китайские интересы в стране или же хотя бы сохранить Асада у власти. И в дальнейшем Пекин может более осторожно вести себя в отношении нового правительства Сирии и подождет, пока ситуация в стране тем или иным образом разрешится, прежде чем занять чью-либо сторону.

Также Китай может несколько дистанцироваться от Ирана и России, а также скорректировать свою политику на Ближнем Востоке с учетом роли Турции как главного союзника «Хайят Тахрир аш-Шам» и бенефициара свержения режима Асада. Вряд ли он захочет вновь бессильно наблюдать за падением еще одного своего «стратегического партнера», которого не стали защищать даже его ближайшие союзники.