Как Турция возрождает Османскую империю?

Некогда одна из величайших империй на планете – Османская – канула в лету более столетия назад. На ее месте образовалась светская Турция, растерявшая былое величие. Однако в последние годы под руководстом Реджепа Эрдогана страна вновь заявляет о своих больших амбициях и играет все более заметную роль на Ближнем Востоке. В чем причины стремления Анкары возродить империю? Какие последствия это будет иметь для столь нестабильного и сложного региона? Как Эрдоган «делает Турцию снова великой»?

Кнут и пряник

В своем стремлении завоевать влияние на Ближнем Востоке Анкара использует два основных инструмента – военную силу и дипломатию, причем первую – не в пример чаще. За шесть лет Турция ввязялась в гражданскую войну в Ливии и плотно увязла в Сирии: после поражения ИГИЛ*, Анкара не собирается покидать территорию соседней страны и борется непосредственно с режимом Башара Асада, поддерживая боевиков. Более того, за последнее десятилетие военные расходы Турции увеличились почти вдвое.

Вместе с танками и самолетами Турция использует и «мягкую силу” – пользующиеся большой популярностью сериалы, культурное наследие Османской империи, курорты, религию и экономические проекты, включая инвестиции. Так, например, на фоне прихода к власти в Египте исламистов в результате «Арабской весны» в 2012 году и в целом роста популярности радикального ислама Реджеп Эрдоган преподносил Турцию как образец исламского государственного устройства (несмотря на то, что это – светское государство), а себя – в качестве лидера исламского мира. Данная тенденция сохраняется до сих пор: чего стоит, например, лишение Собора Святой Софии в Стамбуле статуса музея – теперь эта христианская святыня стала мечетью.

Вторжение в Сирию

Впрочем, амбиции Эрдогана и реальность не всегда совпадают – взять хотя бы Сирию. Блицкрига не случилось, и вместо победоносной войны с помощью «прокси» – подконтрольных боевиков – Турция вынуждена ограничиться проведением военных операций на севере страны. В 2016 году президент Турции заявил, что его войска вошли в Сирию с целью свергнуть Башара Асада, который и по сей день жив, здоров и продолжает править. Тогда операция под названием «Щит Евфрата» завершилась победой над ИГИЛ* и де-факто аннексией 2000 кв. км территории вдоль границы.

Между первой и второй операцией перерыв оказался небольшим – и в 2018 году турецкие войска вновь вторглись на территорию Сирии: тогда им удалось оккупировать город Африн и его окрестности. По мнению экспертов, операция «Оливковая ветвь» имела целью демонстрацию готовности Турции к решительным военным действиям против курдских сил, аффилированных с Рабочей партией Курдистана.

Красным цветом выделены территории, занятые турецкими войсками

При этом Турция не планирует аннексировать контролируемые территории на севере Сирии во избежание негативной реакции всего арабского мира. Эти территории могут быть использованы в качестве предмета торга с целью получения выгодных условий для работы в послевоенной Сирии, расширения и укрепления сферы влияния в Сирии, усиления роли Турции в реконструкции сирийской государственности. Речь, в частности, может идти о создании на прилегающих к границе сирийских территориях режима трансграничной «турецкой протекции», не подразумевающей пересмотра государственных границ.

Третьей операцией стала «Источник мира», направленная на борьбу с курдами, которых в Анкаре считают террористами. Она продолжается и по сей день: в ходе операции турецкие войска и их союзники установили контроль над сирийскими приграничными городами Рас-эль-Айн и Телль-Абьяд и соседними районами, перерезав стратегическое шоссе M4, проходящее параллельно сирийско-турецкой границе. Однако уже с самого начала операция не получила поддержку со стороны союзников Турции – ни России, ни США.

В целом, изменения тональности Реджепа Эрдогана заметны невооруженным глазом: после неудачной попытки избавиться от Башара Асада в 2016 году, он переключился исключительно на борьбу с курдами. Очевидно и другое – без внешней поддержки, а тем более – при противодействии глобальных игроков, Анкара не осмеливается на большее, чем локальные военные операции. Как бы то ни было, Турции удалось показать свою военную мощь и готовность вмешиваться в дела сопредельных государств, если это затрагивает национальные интересы. Сила – это то, с чем нельзя не считаться на Ближнем Востоке.

Ливийский фронт

Если в Сирии основными противниками Анкары являются враждебный режим Башара Асада и курды, ведущие непримиримую борьбу за независимость, то с Ливией ситуация иная. Две страны уже долгое время ведут спор из-за контроля Восточного Средиземноморья и газовых месторождений под водой. Реджеп Эрдоган всерьез опасается потери Турцией контроля над этой территорией: а это вполне возможно, если Египту, Израилю, Греции и Кипру удастся объединить усилия и вытеснить оттуда Анкару. Чтобы не допустить неблагоприятного развития событий, в 2019 году Реджеп Эрдоган подписал важный меморандум с поддерживаемым ООН правительством Ливии.

С его помощью удалось разрешить многолетний спор по морским границам, однако подписание меморандума вызвало громкий международный скандал: утвержденная линия разграничения огибает Кипр и фактически «упирается» в Крит, по сути лишая часть греческих островов собственной экономической зоны. В обмен на содействие Триполи Реджеп Эрдоган отправил турецких солдат и бронетехнику в Ливию для борьбы с мятежным Халифой Хафтаром. Благодаря помощи Анкары, Триполи удалось отбросить мятежников и отодвинуть линию соприкосновения дальше на восток страны, а Турция фактически получила под контроль 600-километровую полосу вдоль побережья Средиземного моря. Более того, турецкие фрегаты защищают морские границы Ливии, а в ливийском городе Аль-Ватия находится база ВВС Турции.

Границы исключительных экономических зон стран Средиземного моря. Источник: РИА ФАН

Таким образом, Анкаре удалось не только укрепить свой международный авторитет, но и заполучить выгодные сырьевые ресурсы, усилить влияние в Восточном Средиземноморье и закрепиться в Ливии. При этом Реджеп Эрдоган не побоялся пойти на обострение как со своими соседями, так и с Евросоюзом, куда Турция так стремится войти. Впрочем, год спустя – пятого августа – Греция и Египет подписали двустороннее соглашение о демаркации границ, фактически нивелировав меморандум Турции и Ливии, поэтому Анкаре рано почивать на лаврах – борьба за Восточное Средиземноморье далека от своего завершения.

Длинные щупальца

Однако Ливией и Сирией Эрдоган ограничиваться не готов, ведь это отнюдь не уровень Османской империи. Поэтому Турция проводит активную политику и на Аравийском полуострове, в частности – сотрудничает с Катаром. На его территории размещена небольшая турецкая база с 2000 военнослужащими, однако она играет важную роль, прикрывая Катар от своих враждебных соседей – Саудовской Аравии и Ирана. Катар же оказался одним из немногих игроков, наряду с палестинским исламистским движением ХАМАС и Пакистаном, которые поддержали турецкую кампанию в Сирии, осужденную международным сообществом. Точно так же в момент, когда Саудовская Аравия, Бахрейн, Египет и ОАЭ разорвали дипломатические отношения с Катаром, введя наземную, морскую и воздушную блокаду в июне 2017 года, Турция предложила Катару спасательный круг, отправив грузовые самолеты с продовольствием и другими товарами.

Исламизм, в особенности идеология «Братьев-мусульман», лежит в самой основе турецко-катарской оси. В Катаре у «Братьев-мусульман» нет возможности действовать, однако Доха энергично продвигает идеологию и интересы данной организации за рубежом. Вместе Турция и Катар оказывают поддержку целому ряду исламистских групп.

Более того Анкара вмешивается в гражданскую войну в Йемене, предлагая защиту исламистским боевикам. В Судане планируется восстановить разрушенный османский порт на острове Суакин, взятом в аренду на 99 лет, а в Могадишо, столице Сомали, появилась крупнейшая турецкая зарубежная военная база.

В целом, Реджеп Эрдоган стремится одновременно оказывать влияние на все большее количество стран в регионе, и он не готов годами вести переговоры со своими противниками – вместо этого он предпочитает действовать решительно, обостряя ситуацию. Однако в связи с этим возникают два вопроса – хватит ли у Турции сил не только добиться поставленных целей, но и удержать позиции, и насколько амбиции Анкары подкреплены реальными ресурсами?

Ожидания и реальность

Один из столпов влияния Турции – вооруженные силы – не так уже и крепок, как кажется на первый взгляд. Во-первых, Анкара теряет солдат, офицеров и военную технику в ходе военных операций: только в Сирии было убито порядка 300 человек и уничтожено 8 единиц самолетов и вертолетов, а за последнее десятилетие потери исчисляются тысячами. Во-вторых, Анкаре дорого обходится её военный авантюризм: небольшая по своим масштабам операция в Сирии стоит порядка $3 млрд в год.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что эти деньги не были потрачены впустую: так, благодаря союзу с Катаром и обеспечению безопасности этой ближневосточной страны, Анкаре удалось привлечь в общей сложности $80 млрд инвестиций. Более того, Катар предоставил Турции $15 млрд для поддержки падающей лиры. Что касается Ливии и Сирии, то именно турецкие фирмы на де-факто оккупированных территориях будут восстанавливать разрушенные здания и инфраструктуру и заработают на этом миллиарды долларов. Жесткий внешнеполитический курс и борьба с курдами также принесли Эрдогану политические очки внутри страны и позволили укрепить свою власть.

Но что дальше? Очень многие государства Ближнего Востока, мягко говоря, недовольны столь масштабными амбициями и агрессивной политикой Турции. Египет и ОАЭ могут вмешаться в ливийский конфликт по другую сторону баррикад – более того, даже дружественная Анкаре Россия проводит неудобную для Турции политику в Ливии и Сирии.

Мягкая сила

Выходом для Турции может статья мягкая сила, предполагающая способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности, в отличие от «жёсткой силы», которая подразумевает принуждение. Её основные инструменты реализации – культура и религия. Распространение культуры осуществляется с помощью туризма и чрезвычайно популярных мыльных опер – сериалов, наподобие “Санта-Барбары”. Что касается религии, то, если раньше Турция была моделью мусульманской страны светского толка, то сейчас она стала моделью умеренного исламского типа, которой захотели следовать многие страны в регионе – особенно на фоне роста исламистских настроений на Ближнем Востоке.

В целом, жесткая сила пока оказывается более эффективной, чем мягкая, однако в долгосрочной перспективе Турции может не хватить ресурсов на продолжение своей агрессивной политики. Как следствие, именно мягкая сила может спасти ситуацию. Что же касается самого проекта Реджепа Эрдогана по возрождению Османской империи, то пока его реализация застопорилась из-за противодействия прочих региональных и глобальных игроков, однако вряд ли Анкара так просто откажется от стремления возродить былое величие, а значит, что ситуация на Ближнем Востоке будет становиться лишь запутаннее и напряженнее.