«Ковидная реакция»: как авторитарные режимы справляются с пандемией?

Главным событием 2020 года стала пандемия коронавируса, которая повлияла на все сферы жизни общества, включая и политическую. После прихода пандемии эксперты заговорили о том, что авторитарные режимы лучше борются с ней, чем демократические. Однако в реальности все несколько сложнее, и авторитарные режимы в России и Китае по-разному проявили себя в борьбе с коронавирусом. Кто из них добился большего успеха? И что их реакция на коронавирус говорит о самих политических режимах двух стран?

Жестко и быстро

В 2020 году важнейшей задачей политических режимов по всему миру стала борьба с распространением коронавируса. Необходимо заметить, что как демократические, так и авторитарные режимы в этой борьбе пользовались схожими инструментами: карантин, закрытие границ, и приостановка работы предприятий и целых секторов экономики. Однако при этом они добились совершенно разных результатов.

Если реакция демократических государств, в особенности европейских, на пандемию была достаточно схожей, то авторитарные режимы стали бороться с ней достаточно различными методами. Одни, например, Северная Корея и Туркменистан, предпочли вообще отрицать наличие у них случаев заражения. Другие же стали бороться с ней, используя разные инструменты.

Наиболее интересной здесь является реакция на пандемию России и Китая – двух наиболее известных авторитарных режимов, которых западные эксперты называют «осью авторитаризма» и изображают в качестве серьезной угрозы Западу и глобальной либеральной демократии.

Начнем с Китая. После того, как 20 января 2020 года в стране была объявлена чрезвычайная ситуация в связи со вспышкой коронавируса, китайская политическая система отреагировала на нее быстрой самомобилизацией. Всего за несколько дней власти КНР развернули массовое тестирование населения на вирус, поместили тысячи людей из категории «высокого риска» в карантинные центры, изолировали более 760 млн людей в их домах и стали использовать передовые технологии цифрового наблюдения.

В то же время, несмотря на этот быстрый и жесткий подход к пандемии, председатель КНР Си Цзиньпин сначала дистанцировался от этой проблемы. Когда в середине января коронавирус стремительно распространялся по территории Уханя, он находился с официальным визитом в Мьянме. В критический день 20 января, когда правительство страны начало бороться с пандемией, его в Пекине не было.

Председатель КНР Си Цзиньпин

23 января, когда правительство ввело карантин в Ухане и других городах провинции Хубэй, чтобы изолировать центр вспышки коронавируса, Си произносил оптимистичные тосты на банкете в Пекине по случаю лунного Нового года, не упоминая вирус. Он не стремился быть в центре внимания, а борьбу с пандемией возглавил премьер Ли Кэцян, который вскоре отправился в Ухань.

В середине февраля, когда мобилизация всех ресурсов на борьбу с COVID-19 шла полным ходом, а сама пандемия на территории Китая приближалась к своему пику, глава государства постепенно возобновил свои публичные выступления. В свою очередь, аппарат государственной пропаганды стал изображать его ответственным за все этапы борьбы с самого ее начала. Самым заметным проявлением возвращения Си в центр общественного внимания стало его председательствование на телеконференции, на которой присутствовало 170 тысяч чиновников во всего Китая.

9 марта, когда коронавирус начал распространяться по странам Запада, глава КНР объявил о победе «в народной войне против дьявольского вируса» в Ухане. Эффективно и жестко сдержав вирус в первые месяцы 2020 года, на период конца июля Китай не вошел в топ-20 стран ни по количеству случаев заражения, ни по смертности. Небольшие местные вспышки пандемии сразу же вызвали жесткую реакцию со стороны центральных властей, и целые города (Урумчи, Цзилинь, Суйфыньхэ и другие) были переведены на военное положение.

В конце 2020 года количество ежедневых случаев заболевания в Китае не превышало 30 человек. 31 декабря число новых случаев составило 19 человек.

Несмотря на допущенные катастрофические ошибки в начале кризиса, КНР удалось сдержать распространение коронавируса. Однако локдауны и другие ограничения сказались на экономике страны. Впервые за десятилетия вторая экономика мира сократилась на 6,8%.

Больше всего пострадали малые и средние предприятия (МСП), на которые приходится около 80% городской рабочей силы. Миллионы китайских граждан потеряли работу. Официальная статистика в апреле говорила о более 6% безработных, но независимые аналитики указывают цифру более высокую цифру – 20%.

Нужно заметить, что массовая потеря рабочих мест может создать серьезный риск для социальной стабильности и легитимности власти партократии (политический строй, при котором верховная государственная власть (законодательная, исполнительная и судебная) фактически сосредоточена в руках единственной партии, встроенной в государственную систему, а вернее — в руках партийной бюрократии), которая в КНР представлена властью Коммунистической партии. В то время как западные государства тратили триллионы на прямое экономическое стимулирование своих граждан, Китай воздержался от подобных мер.

Так, премьер Ли Кэцян подчеркнул, что выделение денег будет малоэффективно для экономики, и выступил за целенаправленный подход. Для того, чтобы ускорить восстановление экономики страны, правительство выделило 506 млн долларов в качестве финансовой поддержки. Эти средства пошли на финансирование дешевых кредитов, инвестиций в высокотехнологичные отрасли и нескольких нетрадиционных инструментов для повышения рыночного спроса. Одним из таких инструментов стало введение ваучеров, с помощью которых население могло совершать покупки через широко распространенные в КНР платформы электронных платежей.

Премьер-министр Китая Ли Кэцян

Китайскому авторитарному режиму удалось справиться с пандемией, используя сочетание жестких методов ограничения прав граждан и цифровых технологий наблюдения за ними. Однако подход российского режима, тоже авторитарного по своей сути, при наличии определенных схожих черт оказался иным.

Половинчатые меры

Коронавирус пришел в Россию в разгар конституционной реформы, в рамках которой в действующую Конституцию было предложено внести ряд поправок. Одна из них предоставляла долговременному президенту России Владимиру Путину возможность остаться у власти и после истечения срока его полномочий в 2024 года. Занятое этой реформой, руководство России сначала не придало вирусу особого значения. Вплоть до середины марта 2020 года все основные политические решения, например, назначение даты голосования по поправкам в Конституцию на 22 апреля, принимались практически без учета угрозы пандемии.

Президент России Владимир Путин

Однако в середине марта стало понятно, что коронавирус сам собой не исчезнет, и необходимо принимать какие-то меры по борьбе с ним. Был создан Координационный совет по борьбе с коронавирусом, который должен был обеспечивать «взаимодействие федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, других органов и организаций при рассмотрении вопросов, связанных с распространением новой коронавирусной инфекции». Координационный совет, в который вошли члены правительства и главы регионов, возглавил премьер-министр Михаил Мишустин.

Однако, не желая складывать все яйца в одну корзину, президент 15 марта подписал распоряжение о создании рабочей группы Государственного совета по противодействию коронавирусу. В состав этой рабочей группы вошли 19 человек во главе с мэром Москвы Сергеем Собяниным. Стоит отметить, что некоторые члены правительства, например, первый вице-премьер Андрей Белоусов, вице-премьер Татьяна Голикова и министр здравоохранения Михаил Мурашко, вошли в состав обоих органов.

Кроме того, после посещения 24 марта больницы для зараженных COVID-19 в подмосковной Коммунарке, Путин принял решение перенести голосование по поправкам в Конституцию и Парад Победы 9 мая.

Необходимо заметить, что в дальнейшем поведение Владимира Путина во многом повторяло действия Си Цзиньпина в начале коронавирусного кризиса в Китае. Во время самого сложного периода пандемии (конец марта – май) президент не играл публичной роли в управлении борьбой с ней. Укрывшись в своей резиденции в Ново-Огарево, он породил свой известный образ «президента в бункере».

Ответственность же за борьбу с пандемией была фактически возложена на правительство и губернаторов. Последним федеральный центр дал возможность самим определять антикоронавирусные меры. Так, главы регионов получили право останавливать работу организаций и передвижение транспорта. Собственно, борьбу с вирусом и восстановление экономики страны возглавили мэр Москвы Сергей Собянин и премьер Михаил Мишустин.

Премьер-министр России Михаил Мишустин и мэр Москвы Сергей Собянин

После этих решений, необычных для чрезвычайно централизованной системы власти в России, эксперты даже заговорили о «федерализации», понимая под ней передачу регионам больших полномочий и самостоятельности. Однако в реальности федеральный центр просто перенес ответственность за пандемию с высших лиц государства на местных руководителей, при этом забирая все заслуги в борьбе с ней себе. Как охарактеризовала эту ситуацию директор региональной программы независимого института социальной политики Наталья Зубаревич: «Справился – молодец, не справился – на тебя, как на козла отпущения, вся ответственность будет скинута». В результате уже в начале апреля свои посты покинули три губернатора – Игорь Орлов (Архангельская область), Сергей Гапликов (Республика Коми) и Владимир Илюхин (Камчатский край).

При всех авторитарных тенденциях российского режима, коронавирусные ограничения не были особенно строгими. Вместо общегосударственного карантина были введены «нерабочие дни» и «самоизоляция».

В Москве местным властям удалось удержать граждан от выхода на улицу за счет усиления системы мобильного наблюдения и видеонаблюдения. Однако многие другие регионы так и не смогли внедрить у себя цифровые пропуска и быстро отказались от этой идеи. В провинции контроль за соблюдением ограничений, вроде ношения масок, самоизоляции и закрытия общественных заведений, был довольно слабым. В некоторых регионах практически открыто продолжали работать рестораны, кафе и спортзалы.

Проявлением этих половинчатых мер стало то, что ряд высокопоставленных чиновников, включая, например, Михаила Мишустина и губернатора Алтайского края Виктора Томенко, заразились коронавирусом. Неспособность России сдержать распространение пандемии признал сам Сергей Собянин, который заявил, что ситуация развивается «по европейскому варианту, когда пандемия внутри страны и надо просто бороться, сглаживая пики».

В июле, когда пик COVID-19 в Москве был пройден, мэр рассказал, что уровень коллективного иммунитета в городе составляет 60%, как в Нью-Йорке. Это означает, что большинство жителей столицы заразились вирусом, несмотря на все ограничительные меры. Во всей же стране в тот период каждый день появлялось 5-6 тысяч новых случаев заболевания.

В дальнейшем и эти не совсем строгие ограничительные меры были смягчены. Организациям, включая рестораны, кафе, спортзалы, театры и кинотеатры, вновь разрешили работать при соблюдении масочного режима и ограничения количества мест посадки. Были открыты границы с такими странами, как Турция, ОАЭ, Сербия, Великобритания, Белоруссия, Танзания, Египет, Казахстан, Куба и другие.

До конца года в России больше не вводились общегосударственные аналоги карантина. Вместо этого главам регионов предоставили право принимать решения исходя из ситуации на местах. Так, в Санкт-Петербурге в связи с ухудшением ситуации с пандемией в декабре были введены дополнительные ограничения. На период новогодних каникул в городе были закрыты театры, музеи и зоопарк, а с 30 декабря по 3 января запрещена работа кафе и ресторанов.

Само же количество заболевших в России во второй половине 2020 года продолжало расти, и в декабре составляло более 20 тысяч человек ежедневно. 31 декабря число новых случаев составило 27 329 человек.

Нужно заметить, что приход пандемии коронавируса в Россию не сопровождался таким же коллапсом системы здравоохранения, как в Италии, Испании, Соединенных Штатах и Бразилии. По крайней мере, российская медицина сумела избежать краха. Это произошло, в том числе, и благодаря огромному запасу больничных коек, который Россия унаследовала от Советского Союза.

COVID-19 в России так и не стал гуманитарной катастрофой. Однако, учитывая десятки тысяч заболевших, которые каждый день продолжают прибавляться, однозначным успехом ее борьбу с пандемией также назвать нельзя.

Кроме того, ограничительные антикоронавирусные меры нанесли серьезный удар по экономике страны. Однако министр финансов Антон Силуанов и председатель Центробанка Эльвира Набиуллина, как и их китайские коллеги, выступили против «вертолетных денег». Так, Набиуллина заявила, что идея раздачи денег населению за счет увеличения эмиссии со стороны ЦБ угрожает разгоном инфляции и может привести к повторению ситуации 1990-х годов.

Руководство России с большой неохотой использовало свои резервы в размере 550 млрд долларов для прямой помощи населению. Мелкие и средние предприятия, в наибольшей степени пострадавшие от экономических последствий пандемии, были практически исключены из списка организаций, которым полагалась помощь со стороны государства.

В то же время необходимо понимать, что в условиях резкого падения доходов от продажи нефти российскому режиму не было особого смысла тратить большие деньги на поддержку МСП. Их работники составляют всего 26% всей рабочей силы, а сам президент Путин в интервью охарактеризовал бизнесменов как «мошенников».

Вместо помощи малому и среднему средства в размере 40 млрд долларов, выделенные правительством России, в основном были потрачены на безработных и семьи с детьми. Последним помощь предоставлялась несколько раз на протяжении 2020 года. А в декабре Путин принял решение выплатить семьям с детьми по 5 тысяч рублей на каждого ребенка «в возрасте до восьми лет» к Новому году.

Однако подобная финансовая скупость не является большой неожиданностью. С тех самых пор, как Владимир Путин пришел к власти в России 20 лет назад, руководство страны всегда ставило на первое место стабильность бюджета, а не масштабные социальные расходы. А экономический кризис, которым сопровождается пандемия коронавируса, лишь в очередной раз подтвердил приверженность российского правительства к типичному для него фискальному консерватизму.

Такой разный авторитаризм

Пандемия коронавируса продемонстрировала, что политические режимы в Китае и России, оставаясь авторитарными, отличаются друг от друга. При определенных схожих тенденциях, например, уходе лидеров обеих стран из фокуса общественного внимания в начальный период пандемии и их нежелании предоставлять прямую помощь малому и среднему бизнесу, их реакция на коронавирус оказалась разной как по методам, так и по результатам.

Несмотря на допущенные вначале огромные ошибки, которые во многом и позволили COVID-19 распространиться по миру, КНР жесткими методами и в короткий срок смогла взять под контроль распространение коронавируса. Россия же, которая была предупреждена об угрозе пандемии, на строгие ограничительные меры не пошла. В результате количество новых случаев заболевания в Китае ограничивается десятками человек, а в России – десятками тысяч.

Кроме того, по-разному повели себя и руководители обеих стран. Если Си Цзиньпин, который сначала официально не обращал внимания на вирус и поручил борьбу с ним другим, все же «вышел из тени» и взял на себя ответственность за антикоронавирусные меры, то Владимир Путин так во многом и остался «президентом из бункера». С одной стороны, он постоянно находился на экранах телевизоров. С другой, продолжая комментировать, критиковать и рассказывать об успехах, президент России сам только наблюдал за происходящим и просил своих подчиненных подготовить предложения.

Борьбу с коронавирусом и его экономическими последствиями фактически взяли на себя правительство и главы регионов, прежде всего, премьер Михаил Мишустин и мэр Москвы Сергей Собянин, которые и подготовили основные управленческие решения. С этим тоже можно связать допущенные ошибки в противостоянии пандемии, поскольку впервые политическая система современной России, завязанная на личности возглавляющего ее человека, была вынуждена действовать самостоятельно в обстановке серьезного кризиса.

Но здесь остается важный вопрос – действительно ли авторитарные режимы справляются с пандемией лучше, чем демократические? Если мы посмотрим на пример авторитарной России, то увидим, что по количеству новых случаев заражения ее вполне может сравнить с такими демократическими государствами, как Франция, Германия и Испания.

В то же время авторитарный Китай сумел взять распространение пандемии под контроль и сократить количество новых случаев до минимума. Но этого же результата сумели добиться и другие азиатские страны, как авторитарные, так и демократические – Сингапур и Вьетнам (первая группа), Южная Корея, Япония и Тайвань (вторая группа).

Солдаты обрабатывают улицы города от коронавируса, Южная Корея

Ответом здесь служит сочетание жестких карантинных мер с цифровыми методами наблюдения за гражданами, а также традиционный тип мышления самого населения азиатских стран (важные ценности для которого – исполнительность, законопослушность и ответственность), четко выполняющего всего указания властей. То есть успешная борьба против пандемии коронавируса в разных странах мира во многом зависит не от политического режима того или иного государства, а от быстрых действий руководства, технологической оснащенности и культурно-исторических ценностей его граждан.