«Новая эра»: Какой будет Россия после Путина?

В 2024 году подойдет к концу четвертый президентский срок Владимира Путина. Согласно обновленной Конституции России, он может остаться у власти еще на две шестилетки, вплоть до 2036 года. Однако многие эксперты уже сейчас обсуждают, какой будет эпоха после Путина. Собирается ли долговременный президент России покинуть свой пост в 2024 году? В чем будут состоять характерные черты его “периода правления” после ухода, и сможет ли путинизм пережить своего создателя?

Первая попытка транзита

Но прежде, чем ответить на эти вопросы, обратимся к первой попытке провести транзит власти в путинскую эпоху. По мнению доктора политических наук и старшего научного сотрудника Университетского колледжа Лондона Владимира Пастухова, в 2005-2006 годах, в самой середине своего второго президентского срока, Владимир Путин впервые столкнулся с проблемой транзита власти. В тот период ни он сам, ни его окружение, ни само российское общество не были готовы к пожизненному президентству в духе советских вождей или глав государств Средней Азии, вроде Туркмении или Узбекистана.

В этой ситуации развивались два процесса – подбор возможного преемника и определение места самого Путина в новой конфигурации власти. Двумя основными кандидатами были вице-премьеры Дмитрий Медведев и Сергей Иванов. Первый работал под началом Путина в комитете по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, а затем возглавлял его предвыборный штаб и Администрацию президента. Иванов же трудился вместе с будущим президентом на ниве общественной безопасности в ФСБ, а позже занял посты секретаря Совета Безопасности и министра обороны.

Главные претенденты на пост президента России перед выборами 2008 года Дмитрий Медведев и Сергей Иванов

Медведев представлял условных «системных либералов», а Иванов – выходцев из силовых структур. В итоге выбор был сделан в пользу первого, поскольку в обществе возник запрос на определенную либерализацию режима.

Что же касается места самого Путина в новой системе власти, то популярность среди тогдашней российской элиты имел так называемый «китайский путь» или же идея «дэнсяопинизации» России. Дэн Сяопин – это фактический руководитель КНР с конца 70-х до начала 90-х годов прошлого века, который, однако, никогда не занимал пост лидера официально. Он стал автором масштабных экономических реформ в Китае, которые изменили страну и привели ее к нынешнему успеху.

Но на рубеже 1980-1990 годов «эра Дэн Сяопина подходила к концу», и он, утвердив свои экономические идеи в качестве приоритетных, ушел со всех своих постов, разрушив практику, когда китайские лидеры сохраняли власть до самой смерти.

Подобный сценарий, по мнению Пастухова, предлагался и Путину. В результате транзита власть в России должна была быть разделена на «внутреннюю», которая оставалась за прежним лидером, и «внешнюю», отходившую в руки преемника. В дальнейшем Владимир Владимирович все меньше вмешивался бы в управление страной, и со второго президентского срока преемник стал бы проводить вполне самостоятельную политику.

Более того, дворец в Геленджике, фигурирующий в нашумевшем фильме Алексея Навального «Дворец для Путина. История самой большой взятки», согласно Пастухову, строился еще в 2000-х годах как некий «альтернативный Кремль» – центр принятия решений уходящего лидера, откуда тот мог наблюдать за действиями своего преемника и вмешиваться в случае необходимости.

Однако против этого сценария выступили сами государственные элиты, прежде всего, влиятельный клан силовиков во главе с главой «Роснефти» и помощником президента Игорем Сечиным. По мнению старшего научного сотрудника Института международной экономики имени Петерсона и эксперта по экономике Восточной Европы профессора Андерса Аслунда, именно этот клан ратовал за то, чтобы Путин пошел на третий президентский срок, несмотря на ограничение в Конституции.

В ситуации огромного давления со стороны элит, требовавших «поправить» основной закон страны и остаться на третий срок, Владимир Владимирович выбрал альтернативный вариант, заняв пост премьер-министра при президенте Медведеве. Это давало возможность провести транзит власти позже, во время второго срока Медведева. Но мировой финансовый кризис, острая фаза которого пришлась на 2008 год, положил этим планам конец.

Нестабильное положение в стране, и в мире в целом сформировало у российской элиты мнение, что если Путин передаст управление государством кому-то другому, то последствия для системы власти будут непредсказуемыми. Начался резкий разворот политики, и ни о каком втором сроке для Медведева уже не могло быть и речи. В сентябре 2011 года на съезде партии «Единая Россия» было объявлено о том, что кандидатом от власти на президентских выборах следующего года будет Путин, а Медведеву достанется пост премьера.

Президент России Владимир Путин

Очередная рокировка стала одной из основных причин массовых протестов начала 2010-х годов, получивших название «болотной революции». Однако они уже не могли ничего изменить. В мае 2012 года Путин выиграл президентские выборы и пошел на третий срок уже на законных основаниях. Идея транзита власти была на время похоронена, но не отодвинута окончательно. Восемь лет спустя Путин смог отстраниться от повседневного управления государством, оставаясь при этом на посту президента.

Отстраненный президент

В начале 2020 года в Россию пришла пандемия коронавируса. Ожидалось, что именно Путин как государственный лидер возглавит борьбу с ней. Однако события начали развиваться по совсем другому сценарию.

COVID-19 пришел в Россию в самый разгар конституционной реформы, и все внимание политического режима было приковано к ней. Именно в ходе «обновления» Конституции и была внесена поправка, которая позволяет Владимиру Путину остаться у власти еще на 12 лет после окончания его четвертого президентского срока в 2024 году.

Власти приступили к борьбе с пандемией только в середине марта. Был создан Координационный совет по борьбе с коронавирусом, который должен был обеспечивать «взаимодействие федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, других органов и организаций при рассмотрении вопросов, связанных с распространением новой коронавирусной инфекции». В состав совета вошли члены правительства и главы регионов.

Кроме того, 15 марта была создана рабочая группа Государственного совета по противодействию коронавирусу. В состав которой также вошли некоторые члены Кабинета министров, включая вице-премьера по вопросам социальной политики Татьяну Голикову и министра здравоохранения Михаила Мурашко.

Однако президент не возглавил ни один из этих органов. Лидерство в Координационном совете было поручено недавно назначенному премьер-министру Михаилу Мишустину, а в рабочей группе – мэру Москвы Сергею Собянину. Фактически именно они и возглавили борьбу с пандемией в России.

На местах же с COVID-19 должны были бороться губернаторы, которым федеральный центр предоставил дополнительные полномочия. Так, они получили возможность останавливать передвижение транспорта по своей территории, как и работу организаций.

Сам же Путин практически не играл публичной роли в борьбе с пандемией. Он затворился в резиденции в Ново-Огарево, откуда проводил онлайн-совещания с министрами и главами регионов, породив тем самым новый образ – «президента в бункере».

Большинство управленческих решений 2020 года были разработаны не президентом, а совсем другими структурами – его администрацией, правительством, губернаторами, депутатами, сенаторами и силовиками. Инициатива отдельных чиновников, ранее наказуемая, в условиях отстраненности главы государства расцвела, а бездействие, наоборот, стало опасным.

Новой тенденцией стало делегирование президентом вопросов повседневного управления государством. Так, публичная политика была отдана Администрации президента, борьба с оппозицией – силовикам, прежде всего ФСБ, противодействие пандемии – главам регионов и правительству. Кроме того, Кабинет министров и лично Мишустин отвечали за восстановление экономики в условиях кризиса. Главным проявлением этой тенденции стало то обстоятельство, что впервые за долгие годы управление страной в свои руки взяло действительно сильное правительство с большими полномочиями и определенной самостоятельностью в принятии решений.

Себе же Путин оставил право заниматься теми вопросами, которые ему действительно интересы (конституционная реформа), и вмешиваться в действия своих подчиненных в исключительных случаях. Яркими проявлениями этого стали конфликт между Мишустиным и Кадыровым, а также отравление Алексея Навального.

1 апреля глава Чечни Рамзан Кадыров своим распоряжением закрыл въезд в республику тем, у кого нет там постоянной регистрации. В ответ на это Мишустин как глава Координационного совета по борьбе с коронавирусом потребовал от глав регионов держать административные границы открытыми, поскольку закрывать их – право исключительно федерального центра.

Однако Кадыров пообещал не пускать в Чечню людей без прописки и заявил, что премьера «вводят в заблуждение, дают неправильную информацию. Мы никогда не говорили о закрытии границ и не закрывали их для проезда транзитного транспорта, перевозки продовольствия, медикаментов, оборудования, не принимали меры, которые негативно сказались бы на логистике».

В итоге в конфликт был вынужден вмешаться Кремль. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что позиции главы Чечни и премьер-министра не противоречат друг другу. Он отметил, что Мишустин говорил о недопустимости препятствовать транспортным потокам и поставкам грузов, а в Грозном просто подтвердили, что с этим все в порядке, и «ни о каком закрытии региона речи не идет».

Этот пример показывает, что несмотря на желание Путина делегировать вопросы управления страной другим, в современной России его же стараниями была выстроена крайне централизованная государственная система, во многом превратившая федерализм в декларативный принцип. В рамках такой системы главы регионов воспринимают в качестве руководителя лишь одного человека, который и назначает их на должность – президента. В особенности, когда речь идет о таких специфических регионах, как северокавказские республики.

Что касается второго примера, то 20 августа лидер российской оппозиции Алексей Навальный во время перелета из Томска в Москву почувствовал себя плохо. Самолет, на котором он летел, совершил экстренную посадку в Омске, и в местной больнице оппозиционеру была оказана медицинская помощь.

Однако состояние Навального оставалось настолько тяжелым, что ему требовалось лечение за границей. В тот же день лидеры Франции и Германии Эммануэль Макрон и Ангела Меркель заявили о готовности предоставить оппозиционеру медицинскую помощь в больницах своих стран. Однако у Навального был условный срок по делу «Ив Роше», и по действующему законодательству России он не имел права пересекать границу до его прекращения.

Лидер российской оппозиции Алексей Навальный

Но несмотря на это, 21 августа в разговоре с президентом Финляндии Саули Ниинистё Владимир Путин сказал, что для того, чтобы выпустить оппозиционера на лечение в Германию, нет никаких политических препятствий. Позже он заявил, что лично попросил представителей Генеральной прокуратуры выпустить Навального за границу, что и произошло 22 августа.

Здесь достаточно четко демонстрируется новая роль президента в рамках российской системы власти. Вместо прежнего ручного управления и генерирования решений Путин теперь только вмешивается в действия своих подчиненных, корректируя их, но рутиной управления больше не занимается.

Президент постепенно превращается в символ государственного единства, подобно главам государств в парламентских республиках. Он обеспечивает государственной системе стабильность, но не вникает в каждый конкретный вопрос управления.

В этом смысле эпоха «после Путина», о которой часто говорят эксперты, уже наступила, и в ее рамках президент играет двойную роль. С одной стороны, он все еще остается центральной фигурой в системе власти с огромными полномочиями. Но, с другой, глава государства занимается в основном глобальными вопросами и не вмешивается в решение мелких бытовых проблем, как раньше. В этих условиях персональный фактор российского режима слабеет, а место прежнего сильного лидера занимает аппарат «Большого президента», состоящий из сотен тысяч чиновников.

На пороге новой эпохи

Когда в марте 2020 года на заседании Государственной Думы депутат Валентина Терешкова предложила поправку об «обнулении» президентских сроков для Владимира Путина, что позволило бы ему править вплоть до 2036 года, многие восприняли это как доказательство желания главы государства находиться у власти как можно дольше. Но сам президент вскоре объяснил смысл этой поправки.

В эфире телеканала «Россия 1» он заявил, что если ее не принять, то через два года на всех уровнях власти начнется поиск преемников вместо «нормальной работы». В этом смысле поправка об «обнулении» — это некий предохранитель от того, что элита уже сейчас начала искать кандидатов в президентское кресло и выстраивать с ними отношения, подрывая власть президента.

Кроме того, другие факты также указывают на то, что Путин все же собирается покинуть свой пост в 2024 году. В декабре 2020 года он подписал два примечательных законопроекта – закон о пожизненной неприкосновенности бывших президентов и закон о пожизненном сенаторстве для них. Подписание этих законопроектов говорит о том, что Путин серьезно задумывается о своем будущем, а также предлагает возможный вариант того, чем именно он займется после окончания четвертого срока.

Этот вариант заключается в том, что в 2024 году Путин, несмотря на поправку об «обнулении», освободит президентский кабинет. Однако сохранит влияние в рамках системы власти, заняв сенаторское кресло, а, возможно, и должность главы Совета Федерации – третий пост в политической иерархии России, откуда он сможет приглядывать за своим преемником и корректировать его действия при необходимости, при этом сам благодаря пожизненному статусу больше не будет зависеть от мнения избирателей и воли других политиков.

Что касается вероятных преемников, то эксперты чаще всего говорят о трех кандидатурах – премьер-министре Михаиле Мишустине, мэре Москвы Сергее Собянине и министре обороны Сергее Шойгу. В настоящий момент преобладающий властный ресурс находится в руках у Мишустина, который занимает второй пост в российской политической иерархии. Не стоит забывать, что сам Владимир Путин стал президентом в 2000 году именно с должности главы правительства. Однако о реальных шансах Мишустина стать президентом можно будет говорить лишь в том случае, если он сохранит свою должность к выборам 2024 года.

В отличие от первого президента России Бориса Ельцина,  который после своего ухода практически не вмешивавшегося в дела преемника, Владимир Владимирович выстроил государственную систему так, чтобы и после его отставки путинизм продолжал жить. Поэтому эпоха «после Путина», контуры которой можно увидеть уже сейчас, будет не так сильно отличаться от нынешней.

После своего ухода Владимир Путин в том или ином качестве сохранит политическое влияние, а также роль символа государственного единства и гаранта стабильности, что позволит ему корректировать действия нового управленца. Кроме того, свою власть сохранит и аппарат «Большого президента» − коалиция технократов и силовиков, которая уже сейчас занимается повседневным управлением страны и подменяет в этой роли первое лицо государства.

Поэтому не столь важную роль играет то, кто именно станет преемником Путина. В любом случае это будет лояльный ему политик, продолжающий курс прежнего лидера. Радикальных реформ, способных потрясти основы государственной системы, с большой долей вероятности не будет, поскольку они противоречат самой сути путинской политики.

В этих обстоятельствах эпоху «после Путина» наиболее правомочно сравнить не c периодом после смерти императора Николая I или Иосифа Сталина – других долговременных правителей в истории России. Здесь скорее можно сравнить с самим николаевским правлением – эпохой осторожных и половинчатых реформ при сохранении стабильности и преобладании во власти силовиков. К концу правления предыдущего императора Александра I курс на реформы был свернут, и проводилась консервативная политика. А Николай I продолжил и закрепил этот курс.

Император Всероссийский Николай I

С большой долей вероятности так поступит и новый президент России после 2024 года. Ведь, как отметил главный редактор Московского центра Карнеги Александр Баунов, цель Путина при транзите власти проста: «Россия, которую он создал, должна остаться его Россией».