G7 и Глобальный Юг: что они могут предложить друг другу?

49-я встреча лидеров «Большой семерке» прошла в Хиросиме и была в первую очередь посвящена ядерной проблеме. На фоне российско-украинского конфликта она выглядит актуальной, но все чаще вопросы вызывает сам формат закрытого западного клуба, остающийся неизменным в течение пятидесяти лет. Что происходит с G7 сегодня?

Саммит G7, прошедший в японской Хиросиме, в этот раз был в расширенном формате. Место мероприятия должно было символически подчеркнуть растущую ядерную угрозу: Владимир Зеленский, президент страны, которой угрожают ядерным оружием, прилетел в страну, единственную в истории подвергшуюся ядерной атаке. Вопрос ядерного сдерживания стал одной из тем мероприятия. В совместном коммюнике лидеры «семерки» заявили, что считают Россию ответственной за распространение угроз, связанных с ядерным оружием. Активным инициатором разговоров на ядерную тематику был японский премьер Фумио Кисида, семья которого родом из Хиросимы.

Он же выступил за принятие так называемого «Хиросимского плана действий», который содержит рекомендации по пяти направлениям: повышению прозрачности ядерного потенциала, сокращение числа ядерных боеприпасов, обеспечение нераспространения ядерного оружия, содействие мирному использованию ядерных материалов и отказ от использования атомных вооружений. Призрачные угрозы Владимира Путина применить ядерное оружие уже не кажутся пустой риторикой. Сам прецедент его использования, даже тактического, может развязать руки остальным, в первую очередь Китаю, который попробует добиться силового объединения с Тайванем.

Что объединяет лидеров «семерки» — это убежденность в миссии эффективного сдерживания двух автократий — России и Китая, — претендующих на особое место в международной политике. Тщательно срежиссированные, встречи политического клуба должна транслировать образ единого западного мира перед глобальными демократическими угрозами. Однако возникает вопрос: насколько этот формат саммитов, зародившийся в 1970-х годах, актуален для нашего времени? Журналист The New York Times Питер Брейкер иронизирует, что саммит G7 превратился в «клуб одиноких сердец», где каждый из лидеров может пожаловаться остальным на трудное положение из-за низкого уровня поддержки среди сограждан.

Сегодня ситуация заметно изменилась по сравнению с 1970-ми годами. Экономическое влияние «семерки» снизилось за последние десятилетия: сейчас на эти страны приходится только 40% мирового валового продукта, что на 20 пунктов меньше, чем сорок лет назад. В то время как Китай, на долю которого приходилось 10%, теперь приближается к 20%.Введение масштабных санкций против России и проблемы их исполнения приводят к тому, что дипломатическое, военное и экономическое сдерживание автократий обходится «семерке» слишком дорого, и закрытый клуб уже не в состоянии самостоятельно решать вопросы, которые влияют на другие страны.

Политологи сходятся в мнении, что для эффективного сдерживания России и Китая «большой семерке» необходима кооперация со странами, которые называют «Глобальным Югом». Но для этого необходимо поменять статус отношений. Глобальный Юг мало представлен на крупных саммитах, организованных представителями Запада. Статус «страны-гостя», которые получили Индия, Австралия, Бразилия, Южная Корея, Вьетнам, Индонезия, Острова Кука и Коморские острова, не производит впечатление равноправных отношений с Европой, Северной Америкой или Японией. Все более слышна критика подобных мероприятий: незападным странам предлагают роль простых наблюдателей, которые могут лишь согласиться с решениями G7.

Однако если среди членов «семерки» есть какой-то базовый консенсус по вопросам демократического устройства и прав человека, то Глобальный Юг — это не монолитный блок, где степень демократичности стран сильно разнится. Это значит, что поддерживать сотрудничество с этими странами будет непросто. Не получив убедительной поддержки от «семерки», страны Юга могут «перебежать» в лагерь России и Китая. О чем, например, задумывается Индия, которая получила максимальную выгоду от западных санкций против России, скупая по низким ценам и в больших объемах российскую нефть.

Еще одна точка напряженности — это колониальное прошлое. Многие страны Глобального Юга испытывают двойственные чувства к бывшим колонизаторам. Хотя экономическая выгода стоит на первом месте, постколониальный мир полон противоречий и старых обид, которые не исчезают с обретением независимости от бывшей метрополии. Красноречивый пример — это Великобритания. Смерть Елизаветы II стала символическим поводом для членов Британского Содружества вспомнить, зачем они вообще находятся в этой организации — и почему должны поддерживать теплые отношения с бывшей метрополией, если можно предъявить претензии в десятилетиях эксплуатации и насилия.

Выбор Японии как страны очередного саммит «семерки» оказался не случаен. Японию как единственную азиатскую страну в G7 называют эффективным медиатором между западными демократиями и развивающимися странами Юга, которые претендуют на более весомую роль в международной политике. Признаком больших изменений в расстановке глобальных сил также называют недавнюю климатическую конференцию COP27, которая прошла в ноябре 2022 года в Шарм-эль-Шейхе. На конференции страны Глобального Юга добились соглашения о компенсационном фонде, помогающем развивающимся странам справиться с разрушительными последствиями изменения климата.

Пандемия коронавируса показала западным лидерам, что проблемы, которые возникают в одной точке земного шара, могут иметь последствия для их собственного электората. Но настоящий тест на прочность западного влияния начался во время войны в Украине: не все страны дружно присоединились к санкциям США и Европы, а пример Китая показал остальным, что можно извлечь экономическую выгоду из конфликта, формально не поддерживая военные действия, но и не порывая с Россией. Красноречивыми были цифры импорта российской нефти в Индию: если до войны импортировались менее процента сырой нефти из России, то в конце 2022 года его доля достигла 23%.

В ответ на критику российско-индийских отношений министр иностранных дел Индии Субраманьям Джайшанкар заявил, что его страна имеет право отстаивать свои интересы, и нефтяные сделки — это просто бизнес. Критикам министр посоветовал «выбросить из головы мысль о том, что проблемы Европы касаются всего мира, а проблемы мира не касаются Европы». Он же говорил о председательстве страны в G20: Индия представит свое видение внешней политики развивающихся стран. «Наша цель — стать борцом за дело Южного полушария. Такая страна, как Индия, которая ценит свою независимость, может выступить в качестве посредника, чтобы свести за стол переговоров разные стороны», — добавил он.

Реакция Глобального Юга на войну в Украине представляет «гораздо более глубокий переворот в мировом порядке, чем большинство американских и европейских аналитиков хотели бы видеть», считает исполнительный директор аналитического центра New America Энн-Мари Слотер. Глухой саботаж санкций делает усилия «большой семерки» по крайней мере неэффективными и показывает, что времена нового мирового порядка проходят быстрее, чем ожидалось. Хуже всего то, что санкции ощутимо ударили и по самим западным экономикам, больше всего от них пострадали страны Евросоюза и Великобритания, которая успела сменить за прошлый год три правительства, но так и не справилась с кризисом.

Это уже не движение Неприсоединения из XX века — группа крупных стран (Индия, Бразилия, ЮАР, страны АСЕАН) считают, что российско-украинский конфликт — не их война, и Глобальный Юг скорее беспокоят собственные региональные конфликты. Хотя война в Украине заострила противостояние, которое напоминает реалии Холодной войны, — между западным лагерем и лагерем России и Китая, но выступления Джо Байдена, Си Цзиньпина или Владимира Путина не убеждают южные страны в двуполярности международной обстановки: всегда можно выбрать позицию наблюдателя, который руководствуется собственными интересами в конфликте.

Еще одна тема, которая вызывает полярные мнения — это «дедолларизация» международной валютной системы. Страны БРИКС уже не первый год обсуждают пути выхода из этой ситуации. Новая резервная валюта могла бы сделать экономики этих стран менее чувствительными к политической воле Вашингтона. Решения Федеральной резервной системы по ужесточению или смягчению денежно-кредитной политики могут дестабилизировать положение других экономик, зависимых от доллара, гораздо сильнее, чем их собственные финансовые решения.

Бреттон-Вудские соглашения, заключенные еще в 1944 году, позволяют доллару оставаться в центре международной финансовой системы. Однако после отказа от обеспечения золотом при Никсоне теперь поддержка американской валюты основана во многом на уверенности мировых игроков в экономической мощи Соединенных Штатов. Рост процентных ставок в США неминуемо приводит к падению других национальных валют, а также увеличению долговых обязательств. Диктат ФРС не нравится никому, но у каждой страны не хватает ни влияния, ни ресурсов, чтобы как-то изменить ситуацию в свою пользу.

Только одни политические заявления о новой резервной валюте не значат ничего без долгого процесса согласований. Пример создания еврозоны показал, что создать валютный союз нескольких стран невероятно сложно, поскольку вовлеченные страны имеют разную динамику занятости, инфляции и налогообложения. В случае с БРИКС такой союз маловероятен: слишком разные перспективы роста у членов этого клуба, разные инфляция, динамика рынка труда и темпы реформ. То же самое можно сказать и про страны Глобального Юга, многие из которых полностью зависят от западных вливаний и инвестиций.

Несмотря на гегемонию доллара, этим государствам пока нечего предложить в качестве альтернативы. Попытки БРИКС создать параллельные с Международным валютным фондом и Всемирным банком структуры для собственных нужд закончились ничем. Не заработал и Чрезвычайный резервный фонд, соглашение о создании которого лидеры БРИКС подписали в 2014 году. Главное, что объединяет эти страны, — это конкуренция с «большой семеркой», но в действительности у них слишком разные взгляды на эту конкуренцию, чтобы договориться об общей стратегии. Попытка интернационализировать юань говорит о том, что у Китая свои планы на резервную валюту — и вряд ли он будет оглядываться на Бразилию или Россию.

Постоянные призывы «большой семерки» к жесткому сдерживанию российской экономики не находят понимания у остального мира. Глобальный Юг нашел дипломатически удобную позицию по санкциям: страны присоединятся к ограничениям, если эти санкции будут легитимными, то есть установленными резолюцией ООН. Раз Россия — один из постоянных членов Совета Безопасности, то подобная резолюция вряд ли будет ею одобрена. А это значит, что западные страны с их зацикленностью на антироссийских санкциях могут оказаться в меньшинстве.

У всеми критикуемой глобализации есть и положительная сторона: по мере роста благосостояния жителей развивающихся стран их требования и нужды становятся более понятными политикам стран развитых. Другой вопрос, какую цену нужно заплатить Большому Югу, чтобы голоса этих стран были услышаны «большой семеркой». Закрытый клуб рискует потерять свои позиции, предлагая другим странам обсуждать второстепенные темы, не соглашаясь на изменение всей международной системы. Получается, вопрос стоит следующим образом: не что Большой Юг может предложить «семерке», а что G7 готова уступить Большому Югу?

В будущем потребности в безопасности, коммерческих контрактах и влиянии Глобального Юга будут только расти. Динамичный экономический рост и обладание ценными ресурсами станут решающими факторами. Например, такие металлы, как литий, медь или кобальт, необходимы как западным экономикам, так и России с Китаем, страдающим от санкций. Глобальный Юг видит перед собой альтернативы вместо уходящего в прошлое традиционного выбора в пользу Запада. В новой реальности формат «большой семерки» постепенно становится формальным ритуалом западных демократий для поддержания собственного престижа.