Новая Каледония бунтует, но не хочет уходить от Франции

Заморская территория Франции в Океании вновь задумалась о независимости: уже вторую неделю в столице Нумеа беспорядки. Париж преследует сепаратистов и обвиняет в подстрекательстве Азербайджан. Но мятежный архипелаг все-таки не спешит расставаться с метрополией.

В течение нескольких дней в столице Новой Каледонии шли беспорядки. За время противостояния с полицией погибли как минимум шесть человек, в том числе двое полицейских. Улицы Нумеа покрылись баррикадами, были сожжены множество автомобилей и зданий, многие магазины были разграблены протестующими. Местные власти заявили, что из-за баррикад ситуация со здравоохранением становится «критической». Они призвали митингующих пропускать кареты скорой помощи. К двадцатым числам мая полиция разобрала около 60 баррикад, которые протестующие соорудили за неделю.

Новая Каледония — заморская территория Франции. Группа островов находится в юго-западной части Тихого океана, которая граничит с Австралией. Французская власть в регионе представлена верховным комиссаром, исполнительную власть осуществляет местное правительство. Франция владеет этими территориями с 1853 года. В 1946 году архипелаг получил статус «заморской территории». Нумейской соглашение 1998 года между Парижем и местным правительством предоставил дополнительные особые права региону, однако за центром сохранились полномочия определять политику в области обороны, внутренней безопасности, юстиции и финансах.

Поводом для протестов стал французский законопроект о расширении избирательных прав на выборах в заморской территории. Документ разрешать голосовать лицам, которые проживают в Новой Каледонии более десяти лет. Сейчас правом голоса обладают только граждане и их дети, которые состоят в списках избирателей на момент заключения Нумейского соглашения  между Парижем и местным правительством. Президент Макрон отложил подписание закона, если новые условия будут согласованы до конца июня.

Протесты вызвали бурную реакцию метрополии. Премьер-министр Габриэль Атталь спустя три после начала беспорядков объявил о режиме чрезвычайной ситуации и вводе войск в Новую Каледонию. Верховный комиссар заморской территории Луи Ле Фран распорядился заблокировать доступ к социальной сети TikTok.​​ Был объявлен комендантский час, полиция проводила задержания лидеров протеста — радикалов из Канакского социалистического фронта национального освобождения.

Представители «канаков» — местного населения — стремятся сохранить свои привилегии. Не все жители архипелага имеют права голоса: до сих пор существует ценз оседлости, который был введен для того, чтобы при голосовании коренные жители имели преимущество. Потомков европейцев на островах называют «кальдошами», именно им французский законопроект предоставляет больше избирательных прав. По данным последней переписи, из 271 тысячи человек, проживающих в Новой Каледонии, только 24% составляют выходцы из Европы и их потомки. 41% населения — канаки.

Реформа затрагивает около 25 тысяч человек. Канаки опасаются, что новые правила еще больше «размоют» и «обелят» население и превратят коренных жителей в меньшинство на собственных островах. Несмотря на громкие заявления радикалов, умеренные политические силы в регионе призывают к скорейшему окончанию беспорядков. В местном конгрессе «Канакское социалистическое освобождение» имеет только 1 мандат из 54. В парламенте до сих пор идут бурные дискуссии о провозглашении независимости территории: 26 депутатов высказываются за, 28 депутатов — против.

Движение за отделение Новой Каледонии от Франции зародилось в 1960-1970-х годах, когда о независимости стали заявлять другие территории Океании: Науру, Папуа — Новая гвинея, Соломоновы Острова и другие. Тот самый Канакский социалистический фронт после своего создания постоянно бойкотировал местные выборы и организовывал протесты, которые вылились в настоящую гражданскую войну. Это вынудило Париж объявить о чрезвычайном положении в 1985 году. После череды терактов, убийств и взятия заложников стороны подписали в 1998 году соглашения, которые снизили градус напряженности.

Три референдума о независимости были проведены в 2018, 2020 и 2021 годах. На всех референдумах большинство избирателей высказались против отделения от материковой Франции. Несмотря на беспорядки, центральная власть действует уверенно в том числе из-за этих результатов. Сепаратизм радикалов не имеет серьезной базы среди местного населения, а опыт десятилетней борьбы с сепаратистами показал Парижу, что центр может успешно подавлять это движение малыми силами.

Тем неожиданнее прозвучали слова министра внутренних дел Жеральда Дарманена, который заявил о попытках вмешательства в ситуацию Азербайджана. «Это не фантазия, это реальность. К сожалению, некоторые борцы за независимость заключили сделку с Азербайджаном»,— сказал министр в эфире телеканала France2. По данным AFP, французское правительство уже несколько месяцев наблюдало за попытками Баку вмешаться в конфликт, но не озвучивало свои обвинения.

Ранее французские СМИ распространили фотографии и видео протестующих, на которых они были одеты в футболки с азербайджанским флагом. Дарманен утверждает, что таким образом Баку решил ответить на позицию Франции по Нагорному Карабаху, которая поддержала Армению. В апреле Национальная ассамблея Азербайджана и Конгресс Новой Каледонии подписали меморандум о сотрудничестве, что не осталось незамеченным в Париже.

Отношения между Францией и Азербайджаном обострились после войны в Карабахе в 2020 году. Во Франции живет самая большая диаспора армян в Европе, и Париж традиционно поддерживает Армению в конфликте с Азербайджаном. Отношения испортились настолько, что Франция отозвала своего посла из Азербайджана в апреле этого года. В ответ Баку обвинил Париж в «деструктивной деятельности».

Для Азербайджана заигрывания с канаками-сепаратистами — это зеркальный ответ на поддержку карабахских армян Францией. Отличие заключается в том, что Новая Каледония получает значительную выгоду от связи с метрополией: центральное правительство во многом субсидирует местную экономику. Получив независимость, эта территория лишится огромных дотаций. Если для местных элит этот конфликт — попытка отстоять привилегии, то для Парижа усмирение непокорных — вопрос престижа, а вмешательство посторонних бьет по самолюбию Елисейского дворца.