«Власть по наследству»: Назревает ли в Таджикистане политический кризис?

11 октября 2020 года в Таджикистане должны состояться президентские выборы. Главным кандидатом на них выступит уже четырехкратный президент страны Эмомали Рахмон. Однако в этот раз выборы могут оказаться для него более сложными, чем раньше. И пока президент подготавливает почву для своего сына, которого видит преемником, в стране назревают предпосылки для политического кризиса.

Республиканская монархия

2020 год принес всем республикам Средней Азии тяжелые времена. И без того сложная ситуация в экономике этих стран была еще больше усугублена глобальным экономическим кризисом. Трудовые мигранты, денежные переводы от которых кормили большое число населения, вынуждены вернуться домой и, столкнувшись с массовой безработицей, увеличивают социальную напряженность и становятся готовой базой для протестов. И если раньше они могли уехать за рубеж на работу, что снижало градус напряжения в обществе, то теперь значительная часть молодого и активного мужского населения республик этой возможности лишены. Соответственно, они более внимательно присматриваются к тем внутренним проблемам, что так и не были решены правительствами государств.

Именно в такой обстановке 11 октября 2020 года в Таджикистане пройдут очередные президентские выборы. Главным кандидатом на них уже в пятый раз станет действующий глава государства Эмомали Рахмон, занимающий свой пост с 1994 года.

Рахмон пришел к власти в сложной обстановке. В стране вовсю шла кровавая гражданская война между сторонниками центральной власти и Объединенной таджикской оппозицией, которая была пестрой коалицией демократических, либеральных и исламистских мятежников. Однако Рахмону при посредничестве России удалось подписать примирительное соглашение с оппозицией и объединить страну. Во многом его авторитет в Таджикистане, по мнению его сторонников, до сих пор основывается именно на этом достижении.

После окончания гражданской войны президент стал методично укреплять собственную власть. Он разгромил оппозицию, посадив многих из ее лидеров и своих конкурентов, и зачистил политическое поле в стране. Референдум по внесению изменений в Конституцию в 1999 году увеличил срок президентских полномочий с 4 до 7 лет, следующий референдум в 2003 году разрешил главе государства занимать свой пост два срока подряд и убрал ограничения на возраст кандидатов в президенты. И, наконец, референдум 2016 года разрешил Рахмону баллотироваться на пост главы государства неограниченное число раз. В результате Таджикистан стал типичным среднеазиатским авторитарным государством.

Парламент страны также находится под полным контролем Эмомали Рахмона. Большинство в Высшем собрании Таджикистана имеет пропрезидентская Народно-демократическая партия Таджикистана (НДПТ). Однако и те партии, что считаются «оппозиционными» – Аграрная партия, Демократическая партия и Партия экономических реформ, критикуются независимыми журналистами и оппозиционерами как «кукольные» и «карманные». Таким образом, у противников правящего режима в Таджикистане фактически отсутствуют способы законно выразить свое мнение и повлиять на власть.

Однако, укрепив свою власть и избавившись от соперников, Эмомали Рахмон теперь, судя по всему, задумывается о преемнике. И вопрос с ним, как считают эксперты, уже фактически решен. Следующим президентом Таджикистана вполне может стать сын Рахмона – Рустам Эмомали.

Эмомали Рахмон и Рустам Эмомали

Старший сын президента, Эмомали в 2017 году стал мэром Душанбе – столицы и крупнейшего города страны. Позже он стал и сенатором, а в 2020 году был избран на пост председателя Национального совета Высшего собрания Таджикистана (верхней палаты парламента). По Конституции страны этот пост является вторым в политической иерархии, и в случае смерти президента или его неспособности исполнять свои обязанности именно спикер верхней палаты возглавляет государство.

В пользу этой версии работает и то обстоятельство, что конституционный референдум 2016 года снизил минимальный возраст для кандидатов в президенты до 30 лет. Сейчас Рустаму Эмомали 32 года, и по обновленной Конституции он уже может баллотироваться в главы государства.

Эту ситуацию можно сравнить с Чечней, где после убийства популярного лидера Ахмада Кадырова руководство республики обратилось к президенту России Владимиру Путину, чтобы он изменил законодательство и позволил не достигшему необходимых 30 лет Рамзану Кадырову баллотироваться в президенты. Тогда законодательство менять не стали, и Кадыров-младший возглавил Чечню три года спустя. А в Таджикистане волей Эмомали Рахмона Конституция была изменена, и у его сына появилась возможность стать президентом уже сейчас.

По этой причине многие ожидали, что Рустам Эмомали будет баллотироваться в президенты уже на ближайших выборах. Однако его отец развил бурную предвыборную деятельность, посещая дома жителей Таджикистана, ведя «задушевные» беседы и раздавая обещания повысить зарплаты и пенсии. Так что, вероятно, транзит власти произойдет после пятого президентского срока Рахмона.

Однако действия президента по укреплению его власти зашли слишком далеко, создав в Таджикистане настоящий культ личности политического лидера.

Основатель мира

Самый мощный культ личности на постсоветском пространстве был создан в Туркменистане вокруг его лидера Сапармурата Ниязова (Туркменбаши), в честь которого называли заводы и школы, ставили прижизненные статуи, везде развешивали портреты и клялись в верности президенту. А после его смерти культ личности стали создавать уже для нового президента Гурбангулы Бердымухамедова (Аркадага). На этом попроще Туркмения оставила остальные авторитарные постсоветские государства далеко позади.

Но в последние годы Таджикистан стал уверенно наверстывать упущенное. В 2015 году парламент страны принял закон со звучным названием ««Об Основателе мира и национального единства — Лидере нации», которым присвоил этот пожизненный титул Эмомали Рахмону. Теперь у Лидера нации появилось право пожизненное влиять на политику государства, даже после его ухода с поста президента, и он был освобожден от ответственности за действия, совершенные на должности главы государства.

Новый титул отметили книгами и песнями, и в Таджикистане появился новый праздник – День президента. Причем статьи, выпущенные государственными СМИ, прямо говорили, что новый праздник посвящен именно Рахмону, а не просто президенту, действующему или будущему.

Кроме нового пышного титула, государственные СМИ и сторонники президента называют его и другими звучными именами. Например, «Наш спаситель» или «Его Превосходительство» («Джаноби Оли»). Во всех государственных учреждениях в обязательном порядке есть портреты Рахмона, а его большие изображения и цитаты украшают все города и населенные пункты Таджикистана. Согласно BBC, во всех областях и районах государства есть изображения президента, которые имеют свою региональную специфику. Так, в регионах, где развито садоводство, президент изображен на фоне виноградников и садов, с обязательными цитатами из его речей и благодарностями от граждан. Также в честь Рахмона назвали фруктовый сад на юге страны и населенный пункт в Согдийской области.

Портрет Лидера Нации

В попытках подвести под культ личности лидера научную основу, провластные эксперты-политологи даже сравнили Эмомали Рахмона с первым президентом Соединенных Штатов Джорджем Вашингтоном. По мнению экспертов, сам институт президентства в Таджикистане сформировался только после прихода Рахмона к власти. А создание Дня президента можно сравнить с похожей традицией в США, где в феврале тоже отмечают этот праздник.

Правда, в Соединенных Штатах День президента был учрежден лишь через 80 лет после смерти Вашингтона. В то время как в Таджикистане это произошло при жизни Рахмона. Кроме того, Вашингтон, в отличие от таджикского лидера, отказался выдвигаться на третий президентский срок, хотя обладал для этого всеми правами. В общем, Джорджа Вашингтона с Эмомали Рахмоном можно сравнивать лишь крайне условно.

И масштабный культ личности президента порождает в стране дополнительный очаг напряженности, в особенности если учитывать тот факт, что в том же 2015 году последняя крупная оппозиционная партия – Партия исламского возрождения Таджикистана, была официально запрещена как террористическая организация. С тех пор противники правящего режима фактически ушли в подполье, ожидая благоприятного случая, чтобы перейти к политической борьбе. И таким случаем могут стать будущие президентские выборы 11 октября.

Тревожное будущее

По мнению экспертов, перенос даты президентских выборов с ноября на октябрь связан с определенными опасениями Эмомали Рахмона насчет возможной протестной волны. Сейчас Таджикистан переживает непростые времена. Одна из 10 беднейших стран мира испытывает проблемы с электроэнергией и отоплением, а трудовые мигранты из-за пандемии присылают домой все меньше денег. Так, за 6 месяцев 2020 года они отправили домой 999 млн долларов, в то время как в прошлом году эта цифра составила 2,6 млрд.

Кроме того, многие мигранты были вынуждены уехать на родину, где столкнулись с массовой безработицей. Таким образом, в Таджикистане сейчас есть сотни тысяч активных, молодых и безработных мужчин, среди которых вполне могут появиться протестные настроения.

К этому можно прибавить и то, что противники правящего режима фактически лишены возможности выразить свое недовольство законными методами, так как парламент находится под полным контролем пропрезидентских партий. В этой ситуации будущие выборы они, скорее всего, будут бойкотировать, в том числе и путем протестов. О бойкоте уже объявил лидер Социал-демократической партии Таджикистана (СДПТ) Рахматилло Зойиров. Его партия фактически является единственной реальной оппозиционной силой в стране, действующей на законных основаниях. Сам Зойиров назвал нынешние выборы «антиконституционными, антинародными и незаконными».

Председатель СДПТ Рахматилло Зойиров

Однако даже с учетом всех этих обстоятельств политический кризис в Таджикистане с большой долей вероятности не приобретет белорусские или украинские масштабы. Действующий президент крепко держит власть в своих руках, и его поддерживают не только местные элиты, но и лидеры других государств Центральной Азии, для которых мир в Таджикистане важнее демократии, и они сами являются по большей части авторитарными. При этом оппозиция разобщена и пока не может договориться между собой. Кроме того, у нее нет существенной зарубежной поддержки, как у белорусской и украинской оппозиции.

Серьезный же политический кризис в Таджикистане может разыграться уже после того, как Эмомали Рахмон тем или иным образом покинет пост президента. Его сын Рустам Эмомали не является таким же харизматичным и популярным лидером, как отец, и поэтому в ситуации самостоятельного правления он вполне может не удержать власть. А если оппозиции к этому моменту удастся договориться и подогреть протестные отношения, то ситуация в Таджикистане может стать непредсказуемой. А учитывая находящийся по соседству неспокойный Афганистан, из которого таджикские исламисты способны получить поддержку, это может привести к повторению гражданской войны.

Поэтому, как это ни парадоксально, Таджикистану и другим центральноазиатским государствам в настоящее время выгодно, чтобы Эмомали Рахмон подольше сохранил пост президента, поскольку сейчас он является безальтернативным лидером.